«Сильный, Державный, царствуй на славу…» подхватили сотни дружных голосов, и могучей волной
разлился по улице хорошо знакомый каждому русскому сердцу национальный гимн.
Неточные совпадения
Дорога из Мурмосского завода проходила широкою
улицей по всему Туляцкому концу, спускалась на поемный луг, где
разлилась бойкая горная речонка Култым, и круто поднималась в гору прямо к господскому дому, который лицом выдвинулся к фабрике. Всю эту дорогу отлично было видно только из сарайной, где в критических случаях и устраивался сторожевой пункт. Караулили гостей или казачок Тишка, или Катря.
Дойдя до ограды собора, откуда было видно
улицу и дом, где жила Горюшина, он остановился, сдерживая тревожное биение сердца, собираясь с мыслями. Жара истощала силы, наливая голову горячим свинцом. Всё раскалялось, готовое растаять и
разлиться по земле серыми ручьями.
Тон, которым были сказаны Собачкиным эти последние слова, звучал такою грустью, что «стригуны» невольно задумались. Вся обстановка была какая-то унылая; от камелька
разливался во все стороны синеватый трепещущий свет; с
улицы доносилось какое-то гуденье: не то ветер порхал властелином
по опустелой
улице, не то «старичье» хмельными ватагами разъезжалось
по домам; частый, мерзлый снежок дребезжал в окна, наполняя комнату словно жужжанием бесчисленного множества комаров…
Между тем на площади начиналось движение. Когда оба мишуреса, как сумасшедшие, выскочили из дома Баси и побежали к своим дворам, оттуда стали появляться люди, быстро пробегавшие из дома в дом, исчезавшие в соседних
улицах и переулках. От двора Баси возбуждение
разливалось по городу, разнося великую новость: рэб Акива находится в N…
Снова, как и вчера, ударили в вечевой колокол со двора Ярославова, и пронзительный звук его
разлился по окрестностям. Народ, только что успокоенный накануне Феофилом, не знал, как и разгадать причины нового призыва на общественный совет.
Улицы заволновались, и ропотный шум толпы все усиливался и усиливался на Софийской площади.
Снова, как и вчера, ударили в вечевой колокол со двора Ярославлева, и пронзительный звук его
разлился по окрестностям. Народ, только что успокоенный накануне Феофилом, не знал как и разгадать причины нового призыва на общественный совет.
Улицы заволновались, и ропотный шум толпы все усиливался и усиливался на Софийской площади.